Пламя страстей - Страница 26

Она взглянула на него – в его глазах ясно читалась страсть. Но была там и мольба – он словно просил ее быть терпеливой и обещал за это награду.

– Она действительно прелесть, – произнесла Амелия, отрываясь от Сары. Она подняла глаза и просияла, глядя на Ли через плечо. – Стюарт, иди сюда! – позвала она.

Ли повернулась, следуя за ее взглядом, и чуть не вскрикнула. Она вся напряглась; Чад успокаивающе обнял ее за талию.

В дверном проеме стоял мистер Диллон. Это был высокий, большой человек. Чувствовалось, что в молодости он был такой же крепкий, как Чад. По его лицу было видно, что он закален стихиями; морщинки возле губ говорили о том, что он любит смеяться. Густые белые волосы обрамляли лысину, начинавшуюся со лба. Он опирался на костыль; на месте левой ноги болталась пустая штанина, заколотая у колена булавкой.

– Здравствуй, сын! Ли? – спросил он; Ли кивнула. – Мы очень рады. – Он проворно пересек комнату и протянул ей мозолистую руку. – Извините, что я снял протез, но в холодную погоду нога очень ноет.

– Мистер Диллон, – улыбнулась Ли, грациозно подавая ему руку: первый шок прошел, уступив место хорошим манерам, – почему вы извиняетесь за то, что хотите чувствовать себя удобно в собственном доме?

– Называйте меня Стюарт, – сказал он. – Ты был прав, сын, она действительно красавица! Ли покраснела, и все засмеялись.

– Он такой вредный, – вступила в разговор Амелия, – он нам ничего не рассказывает о тебе. Не сказал даже, брюнетка ты или блондинка, маленькая или высокая. Ну абсолютно ничего! Единственное, что он сказал, – что ты очень красива.

– Амелия, дай и мне взглянуть на ребенка, – попросил Стюарт Диллон, и жена тотчас же бросилась выполнять его просьбу. – Сын, ты молодец, правильно выбрал, кому помочь появиться на свет, – заметил он, ласково кладя свою руку на руку сына.

Ли поразило, как нежно эти люди относятся друг к другу, какая любовь царит в их семье.

Не прошло и получаса, а Ли уже казалось, будто она знает Диллонов всю жизнь. Она чувствовала себя как дома. В этой семье царила дружеская атмосфера, все словно излучали доброту. Даже дом был какой-то теплый. Старые доски уютно скрипели под коврами, как бывает лишь в обжитом доме, любимом его обитателями. Ли всегда не хватало своего дома: из-за того, что отец был военным, в детстве и юности ей приходилось часто переезжать с места на место. Она всегда завидовала стабильности жизни таких семей, как Диллоны.

В камине весело потрескивал огонь, все не торопясь потягивали горячий пунш из клюквы, рецепт которого Амелия тут же сообщила Ли. Сара довольно посасывала крекер – на шею ей повязали слюнявчик, чтобы она не запачкала свое нарядное платьице.

Комнату украшали семейные реликвии, вязаные крючком салфетки и фотографии Чада в разные годы жизни. Возле одного из оконных проемов, простиравшегося от пола до потолка, стояла огромная сосна, исполняющая роль рождественской елки.

Ли предложила Амелии помочь с обедом, и та не стала возражать. Ли накрыла на стол и приготовила картофельное пюре, одновременно отвечая на вопросы Амелии. Стюарт держал Сару на руках, а Чад отправился на чердак за елочными украшениями.

– Принеси детский стульчик, – попросила его Амелия.

Чаду пришлось несколько раз сбегать на чердак, но когда он освободился, стол уже был накрыт.

– Чад, мой руки и неси жаркое. Ли, доставай заливное, а я усажу Сару на стул.

– Она еще никогда не сидела в таком стуле. Она даже еще сама не садится, – попыталась протестовать Ли.

– Предоставь все мне, – уверенно сказала Амелия.

Чад мыл руки на кухне, а Ли тем временем достала заливное в большом хрустальном блюде, которое можно было удержать только двумя руками. Ли направлялась к двери, когда Чад преградил ей дорогу.

– Ты сегодня просто неотразима, – мягко произнес он. – И очень понравилась моим родителям, как я и предполагал.

– Они мне тоже понравились, – отозвалась Ли, поднимая тяжелое блюдо.

Неожиданно он обнял ее за талию и легко поцеловал, несмотря на блюдо, разделявшее их. Его прикосновение пробудило в ней бурю чувств, что явно угрожало не только заливному, но и ее решимости противостоять натиску Чада. Этот мужчина пробуждал в ней всепоглощающую жажду отдаться ему.

– Чад, подавай жаркое! – крикнула из столовой мать.

– И ощущать тебя мне нравится так же, как смотреть на тебя, – проговорил он низким голосом, потом отодвинулся, убрал руку, ухмыльнулся и пошел выполнять просьбу матери. По заливному пробежала дрожь, когда Ли ставила его на стол.

– Я все же считаю, что это не правильно, – строго повторила Амелия. Не обращая внимания на ее слова, Стюарт продолжал втирать бурбон в нежные десны Сары. – Я вообще не одобряю крепких спиртных напитков, а тем более употребление их детьми.

– Это же в медицинских целях, – ответил Стюарт. Он, казалось, даже не обращал внимания на то, что Сара измазала слюнями весь его палец. – Я точно так же поступал с Чадом, когда он был в этом возрасте. Да ты и сама капала ему в горло виски с медом, чтобы прошел кашель.

Амелия сделала вид, что смущена.

– Ли может Бог знает что о нас подумать.

– Ну что вы, – засмеялась Ли, чувствуя себя спокойно и уютно после семейного обеда и приятной застольной беседы. – Я, пожалуй, сама куплю бутылку бурбона.

Они с Чадом сидели на диване, он обнимал ее за плечи, слегка поглаживая по руке. Она старалась не думать о его несколько дерзком поведении на кухне, когда же вспоминала об этом, он, казалось, чувствовал, что у нее на уме, и хитро подмигивал ей.

Даже во время обеда, поразившего ее своим обилием, он мучал ее. Делая вид, что внимательно слушает рассказ отца о делах на ферме, он Опытной рукой гладил под столом ее ногу чуть выше колена. Все ее попытки убрать ногу ни к чему не приводили. Казалось, его рука снабжена радаром, нацеленным на нее. В конце концов она поняла, что сопротивление бесполезно, и сдалась. Он был явно удовлетворен.