Пламя страстей - Страница 56

– Я так испугалась, – призналась Ли. Они лежали на плюшевой кровати в свадебных апартаментах отеля «Ворвик». Ли охотно согласилась бы и на более скромный номер, но Чад настоял на соблюдении правил медового месяца. «Наверное, персоналу теперь на долгие годы будет о чем поговорить», – думала Ли. Все ожидали блистательную молодую чету, и, когда Диллоны подъехали с подозрительно маленьким багажом, удивлению не было границ. Жених был похож на единственного уцелевшего в междоусобной войне рокерских банд, а на невесте были джинсы, свитер и рысья шуба. Но Ли не сомневалась, что суровый персонал отеля еще не встречал более счастливых молодоженов, чем мистер и миссис Чад Диллон.

– Но ты ведь все побросала и не позволила никому остановить тебя, когда ехала сюда ко мне, – сказал Чад. – Когда я позвонил и отец сказал, что ты прилетаешь сегодня, я и верил, и не верил. Я ведь с самого начала говорил тебе, что ты самая смелая из всех женщин.

Она играла темной порослью у него на груди. Когда она предложила ему ванну, он с радостью согласился. А поскольку по правилам игры стороны должны меняться ролями, то и он не преминул поставить ее под струю и помыть ее мягкой губкой. Сейчас они лежали раздетые на широкой кровати, утопая в романтичной обстановке номера, сооруженного с единственной целью – создавать именно такое вот романтичное настроение.

– Я не из смелости примчалась сюда, а от любви. Мне нужно было быть с тобой.

Он любовно провел пальцем по ее переносице и спустился ниже, к уголку губ.

– Даже после того, как я обошелся с тобой в день нашей свадьбы?

– Ты был вынужден это сделать. Теперь я это понимаю. Я и тогда это понимала. Прости, что я так себя вела и столько тебе наговорила всякого.

– Ты имела на это право. – Он намотал прядь волос на кулак и тянул, пока она не повернула к нему лицо. Он приник к ее рту, раздвигая языком губы и проникая в глубину. Затем он легкими, нежными поцелуями несколько раз коснулся ее губ. – Я уволился еще перед нашей свадьбой.

Она изумленно уставилась на него, чувствуя, как бешено забилось сердце.

– Ты... ты уволился?

– Да. Помнишь, я говорил тебе, что мы обучаем новых работников? Вот тогда-то я и уволился, но с условием, что подготовлю человека на свое место. В связи со свадьбой я взял месячный отпуск, – видишь, я планировал длинный-длинный медовый месяц, – но когда случился этот пожар, всем стало ясно, что новичкам не справиться. Один из новеньких тут же получил травму.

– Почему ты не рассказал мне об этом, когда уезжал? – Теперь ее мучило раскаяние. – Я не дала тебе слова сказать, да?

– Я должен был поехать, Ли, пожалуйста, поверь.

– Я верю, – сказала она искренне, наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку.

– Но мне больше не придется бросать тебя. Какое-то время из-за этой ноги я просижу дома. А к тому времени, как она заживет, я смогу уйти из компании уже уверенный в том, что на мое место придет обученный человек. Я ухожу из «Фламеко» навсегда.

– Я не прошу от тебя так много. Чад. Он усмехнулся.

– Ну да, вроде как с той детской кроваткой. Ты меня не просила ее собрать. Я сам вызвался. – Он посерьезнел. – Я очень славно потрудился, Ли. Такие приключения выпадают на долю единиц. У меня было больше денег, чем я мог потратить, и у меня хватило ума вложить их с толком, а не растранжирить. Я любил свою работу, риск, с которым она сопряжена, и то удовлетворение, какое получаешь от сознания того, что спасаешь других людей.

Его слова почти повторяли то, что говорил его отец, пытаясь объяснить Ли свое видение этой работы.

– Но тебя я люблю больше. И Сару я люблю больше. И наша совместная жизнь значит для меня больше. Мне теперь не интересно болтаться в компании беспутных юнцов, разъезжать по всему миру, который я уже видел много раз, тушить эти пожары. Я хочу осесть, заниматься бизнесом поближе к дому, растить свою дочь и сделать ей парочку братьев и сестер. Я хочу любить свою жену.

– Ты уверен. Чад? Я с радостью приму все, что ты хочешь. Я не смогу спокойно жить, если буду знать, что лишила тебя чего-то, что тебе дорого.

Его веселая ухмылка и блеск в глазах должны были бы сказать ей, что дискуссия переходит в иное русло.

– Я и говорю тебе о том, что мне дорого и чего я был лишен в последние недели. Его рука пробралась под простыню.

– Вот что я люблю. – Его рука занялась тщательным обследованием ее груди. Он ласкал ее с обманчивой небрежностью, как искусный фигурист, который катается легко и непринужденно, но каждое движение которого точно рассчитано и отрепетировано. – Я просто обожаю это, – сказал он, особенно усердствуя над соском. – Я обожаю это. – Он стащил простыню и нагнул голову, чтобы губами воздать должное ее красоте. Были пущены в ход губы, и зубы, и язык.

– Знаешь, как я тебя люблю. Ли? – спросил он. – Знаешь?

– Да, я знаю. И я тебя люблю. Люблю тебя, – шептала она, хотя от возбуждения почти лишилась дара речи.

Его руки заново знакомились с ее телом. Он гладил ее спину, грудь, живот, стройные бедра и женственное царство между ними.

– Любимая, – сказал он на вдохе, когда она включилась в любовную игру. – Я люблю тебя, Ли! С самого начала, с той минуты, когда ты потянулась ко мне с таким полным доверием, я любил тебя. Дорогая моя, прикоснись еще раз так же… Это рай, неземное блаженство.

– Я так боялась, что с тобой что-нибудь случится и ты не узнаешь, что я тебя люблю. Я люблю тебя. Очень!

– Я в этом не сомневался.

– О, Чад, пожалуйста... еще…

– Радость моя…

Как всегда, его прикосновения уносили ее в заоблачную высь, где все ее чувства были в его власти, где не оставалось места никому, кроме него. Он владел ее сердцем, ее душой, ее телом, и он забрал их с ее полного согласия. Она раскачивалась в такт руке, которая ласкала ее с невыразимой нежностью, унося в стремительный поток чувств, подхвативший их обоих.